Дойти и рассказать - Страница 55

– Силён, – отсмеявшись, сказал старший. – Твой товарищ на этом этапе начал плохое знание русского языка симулировать. Типа, «их бин совсем больной»… Ладно, нас сейчас немного другое интересует. – Он сделал в воздухе расслабленное движение рукой. – В твоих и его описаниях слишком много всяких закладок было. Слишком. До перебора.

– Закладок?

– Ну, в значении не книжных, а таких… Мелких деталей, наводящих определённую категорию людей на очень определённые мысли. Причём хорошие такие закладочки, качественные… Мы с полковым особистом второй день их мусолим. Сначала думали, что это специально на морпехов поставлено, но тоже непохоже…

Он взглянул на Николая с непонятным выражением в глазах и перевёл взгляд на Гиви. Николай в этот раз обернулся и успел увидеть, как тот пожал плечами.

– Ладно уж… Предположим, что вы действительно лохи с высокой степенью везучести. Всякое в жизни бывает. Руцкой в своё время по горам прошёл в Афгане, а там немногим легче было, чем здесь… И ты вряд ли шпиён… – фээсбэшник усмехнулся. – Но тебя, да и вообще вас, могли использовать втёмную. Очень уж такие подставы, понимаешь, как будто мёдом намазывают: приходите, гости дорогие…

Ничего не понимающий Николай только глазами хлопал, не зная, как заставить «двойного Евгения» говорить яснее, и боясь, что на любой его наводящий вопрос тот просто замолчит окончательно.

– И Биг Маззи тот, и Турпал этот непонятный, и главное…

Он махнул рукой, явно собираясь заканчивать монолог, столь странный в присутствии «везучего лоха». Николая всегда удивляло, что в определённых ситуациях девушки вдруг начинали ему, как он это про себя называл, «исповедеваться», то есть, уткнувшись под мышку, рассказывать про свою жизнь и опыт. Данная ситуация не напоминала обычную для такой «исповеди» даже краем, да и на девушку мужик, психологически представляющий собой помесь Миямото Мусаси (наиболее известный фехтовальщик в истории Японии. Автор «Книги пяти колец» (1643 г.), считающейся квинтэссенцией самурайского духа.) с доктором Лектером, похож совершенно не был – но всё же что-то заставило его открыть рот.

– А что за Биг Маззи? Я вроде не писал про такого.

– Ну, как не писал? Большой, сильный и говорит по-английски. Не Биг Маззи, по-твоему?

Второй офицер издал всё тот же хрюкающий звук. Смешно ему.

– Согласен. – Николай сам изобразил улыбку на лице, для поддержания компании. Прозвище действительно было удачным, но как раз при последней встрече он пытался вообразить себя шпионом в тылу врага. И вот рядом сидят настоящие специалисты этого дела и собираются встретиться с этим Маззи – вероятно, для языковой практики. Интересная штука – жизнь.

– Но я почему сказал, что перебор: Маззи – это интересно, но не он первый, не он последний. Поймать или убить наёмника-комбатанта полезно, и за это нас хорошо кормят. Обычно эти ребята носят лишь видеокамеру и систему спутниковой связи, дабы весь мир видел зверства кровавых русских угнетателей над маленьким и гордым народом. А при встрече начинают размахивать паспортом с грузинской визой и требовать адвоката и горячего душа с девочками. Арабы или пуштуны – это тоже понятно, это мясо. А вот европеец или североамериканец, да с гранатомётом на плече – куда интереснее. Но это так себе, морпехи за него по благодарности командования получили бы, если бы взяли, и рады были бы по уши, но нам… Моё опасение, Николай… – он повернулся и тяжело вздохнул, с головы до ног смерив взглядом бывшего студента, уже который день одетого в стандартное хэбэ, и только сейчас, видимо, решил закончить начатую уже раза три фразу. – Это что вас могли просто подставить, а затем отпустить, создав полную видимость вашей крутизны – чтобы заманить на что-то рискованное батальон морской пехоты. А если повезёт, то и кого покрупнее…

– Вас, например.

Николай не спросил, а констатировал факт. Ситуация или, во всяком случае, точка зрения на неё понемногу начинала проясняться.

– Да, нас. За голову каждого из нашей команды дают очень много. А за живого и с неоткушенным языком дадут столько, что хватит и на всю операцию с самого начала, включая помидоры в вашем автобусе. Во всей этой истории слишком много непонятного или понятного едва-едва, но самое главное во всём этом – даже не вы…

«А кто? – закричал какой-то голос в голове бывшего студента и бывшего бригадира, безвозвратно потерявшего четверть бригады, считающего остальных пленными и не знающего, что делать дальше. – Кто?»

– Кто? – спросил он вслух. Коротко, будто откусил кусок твердеющего воздуха.

– Подполковник в автобусе. И только он.

Одиннадцать

– Господа специалисты, знакомьтесь. Шалва Сослани и Николай-Аскольд Ляхин.

– День добрый.

– Здравствуйте.

Николай и Шалва постарались поздороваться вежливо и спокойно, насколько позволяли нервы каждого. В комнате среднего размера находилось сейчас слишком много народа: вместе с ними двумя и приведшим их офицером по «внешнему», по крайней мере, прозвищу «Гиви» – семь человек.

– Привет, студенты. Наслышаны.

– Садитесь, ребята, не стойте. Из четверых мужиков в камуфляже, оказавшихся в комнате к их приходу, Николаю был знаком только один, тот же самый «Евгений Евгеньевич» – похоже, самый старший из всех. Трое остальных были не очень похожи на него, но все-таки что-то слабо уловимое их объединяло – какая-то общая аура спокойной уверенности в себе.

Когда полуформальные приветствия и перешаркивания стульями закончились, Евгений Евгеньевич хорошо поставленным, доброжелательным голосом объяснил ситуацию – так, как она смотрелась с их стороны. Низведение десятка студентов до положения рабов в ранних бразильских сериалах, конечно, никого радовать не может, но такое случается. Количество русских рабов и рабынь в этой части суши, героически борющейся за свою свободу и независимость от проклятой русской оккупации, исчисляется сотнями и тысячами. И снижается оно, несмотря на все усилия всяких многочисленных спецназов, очень и очень медленно. Точно так же не является большой новостью и то обилие оружия в руках условно мирного населения, которое они здесь описали. Оружие в этой местности любят – и пользоваться им умеют, к сожалению, слишком хорошо.